Потомственный интеллигент из Москвы

Родился 7 сентября 1981 года в семье, где история и журналистика были не просто профессиями — они были дыханием жизни. Его отец, Владимир Кара-Мурза-старший, — лицо НТВ в 1990-х, человек, формировавший русскую тележурналистику. Мать — Елена Гордон, искусствовед, переводчица, сотрудница Пушкинского музея. В этом доме обсуждали не бытовое, а вечное: судьбы страны, силу слова и правду.

Школа №1216 с французским уклоном в Москве, кларнет в музыкалке, мечты о карьере музыканта. Но все решилось в 1997 году — мать получила работу в Великобритании и увезла сына. Так 16-летний московский подросток оказался в Лондоне, а вскоре — в Тринити-Холл, Кембридж.

Кембридж, Магнитский и первая битва

В Великобритании Кара-Мурза быстро становится не просто студентом — он журналист. Пишет для "Новых Известий", потом для "Коммерсанта", редактирует деловой журнал. Защищает диплом по истории Государственной думы Российской империи и исследует советских диссидентов. Он — молодой русский либерал в самом сердце Запада.

К 2011 году он уже ведет переговоры с Конгрессом США о санкциях в рамках "Закона Магнитского". Это будет одним из самых громких политических документов своего времени. Его голос слышат в Европарламенте, его фото — в американской прессе, его имя — в черных списках Кремля.

Запрет на профессию

2012 год. Увольнение с RTVi, аннулированная аккредитация, негласный приказ "не брать никуда". Указание — лично от первого замглавы администрации Путина. Все двери — закрыты. "Сотрудничество невозможно", говорят вежливо те, кто ещё недавно звал его работать. Это первая месть Кремля. Но не последняя.

Политика — дело жизни

С 1999 года — в либеральной оппозиции: "Демвыбор", СПС, "Солидарность", ПАРНАС. Работает с Борисом Немцовым, участвует в выборах. На Чертановском округе в 2003-м его попытались просто выключить из эфира — гасили билборды, убирали звук на дебатах.

Он пишет книгу о реформаторах первой Думы, предлагает выдвижение Буковского в президенты, участвует в массовых митингах. Его политическая философия проста: ни шагу назад, никакой сделки с совестью.

Два отравления. Два возвращения из мёртвых

В мае 2015-го ему внезапно становится плохо. Диагноз — острая почечная недостаточность на фоне интоксикации. Сердце, печень, почки — отказывают одно за другим. Его спасают врачи, в коме он живёт благодаря восьми аппаратам. Поразительно, но Кара-Мурза выживает.

Через два года — снова то же самое. Такое же внезапное ухудшение, та же клиника. Он опять на грани. Его анализы отправляют во Францию, Израиль и США. Его отравляют второй раз. Врачи и следователи разводят руками. Bellingcat утверждает: за обоими случаями стоит ФСБ.

Тюрьма, как финальный акт — но не конец

После вторжения России в Украину в 2022 году Кара-Мурза становится одним из самых громких голосов Антивоенного комитета. В апреле его арестовывают. Сначала "неадекватное поведение", затем — "клевета на армию", "работа с нежелательной организацией" и "госизмена".

В апреле 2023 года его приговаривают к 25 годам. Судья — фигурант "списка Магнитского". Суд — закрыт. Формулировки — абсурдны. Адвокаты требуют отвода, но всё безрезультатно.

Кара-Мурза не просит помилования. Он не признаёт вины. Даже из клетки он говорит: "Я люблю свою страну. Я верю в наших людей." Это не просто слова. Это вера — даже после одиночки, после пыток изоляцией, после 10 месяцев в камере и болезни, которая уже нарушает координацию.

Обмен и свобода без иллюзий

1 августа 2024 года Владимир Кара-Мурза выходит на свободу. В обмен на кого — не разглашается. Его встречают в Бонне. Он в майке, кальсонах и душевых тапочках. Говорит с женой и детьми из Овального кабинета Белого дома. Его голос дрожит: "Я был уверен, что умру в тюрьме".

Он не подписал прошение о помиловании. Его вывезли без согласия, без паспорта. Сказали просто: ты больше не здесь. Кара-Мурза цитирует Буковского: "Ни посадить по закону не могут, ни освободить".

Жизнь вопреки

Владимир Кара-Мурза — не просто политик. Он — символ. Он выжил после двух покушений. Его исключили из профессии, посадили на 25 лет, пытались стереть. Но он продолжает. Пишет, выступает, рассказывает.

Он больше не боится. Потому что всё, что можно было отобрать, уже отобрали. А всё, что осталось — честь, вера, голос — отнять нельзя.