Детство, где всё решали соседи

Владимир Щербицкий родился в 1918 году в украинском городе Верхнеднепровск — всего через две недели после того, как здесь установилась советская власть. Его родители, как позже выяснилось, жили по соседству с семьёй, которая станет судьбоносной для будущего политика — с родителями Леонида Ильича Брежнева. В будущем их дружба сыграет роковую роль в стремительном восхождении Щербицкого по карьерной лестнице.

Владимир с юных лет оказался в гуще идеологической борьбы. В 1931 году, всего в 13 лет, он стал членом ВЛКСМ, а уже спустя три года — инструктором и агитатором райкома комсомола. Эти навыки агитации, умение убеждать и подчинять — станут важными инструментами во всей его политической биографии.

От заводских чертежей к химическим войскам

В 1936 году он поступил в Днепропетровский химико-технологический институт, где совмещал учёбу с тяжёлой физической работой на заводах — чертёжником, конструктором, машинистом компрессоров. В 1941 году, когда началась война, молодой инженер уже был членом ВКП(б) и был мобилизован в Красную армию.

Щербицкий попал в элиту — на краткосрочные курсы Военной академии химической защиты имени Ворошилова. Он не воевал на передовой, но служил в качестве начальника химической службы 34-го стрелкового полка, затем — в штабе Закавказского фронта. За участие в обороне Кавказа был награждён медалью.

Секретарь с амбициями

После войны он возвращается на партийную работу в Днепродзержинск. Уже в 28 лет Щербицкий становится секретарём партбюро коксохимического завода, а спустя несколько лет — первым секретарём всего горкома. Здесь он сближается с уже могущественным Брежневым, тогда — главой обкома партии.

Удивительно, но Щербицкий ещё в 1957 году получил предложение стать послом СССР в Венгрии — отказался. От дипломатической карьеры его спас лично Хрущёв. Возможно, именно тогда Владимир Васильевич понял, что его путь — это внутренняя политика.

На вершине власти — и в немилости

В начале 60-х Щербицкий стремительно растёт. Он — председатель Совета министров Украинской ССР, член ЦК КПСС, делегат съездов. Он председательствовал на заседаниях, утверждал реформы, строил дороги, открывал ГЭС, вводил троллейбусные маршруты в Крыму.

Но с Хрущёвым его отношения обострились. Щербицкий открыто критиковал реформы о разделении обкомов и совнархозы, сомневался в целесообразности решений Госплана. После одного такого откровенного доклада он лишился должности и был отправлен "в ссылку" — обратно в Днепропетровск, на пост первого секретаря промышленного обкома.

Возвращение с инфарктом

После инфаркта и короткого отдыха он снова оказался в гуще событий — в 1965 году его вернули в Киев, вновь поставив главой правительства Украины. С этого момента началась самая яркая часть его политической биографии. Он входил в Политбюро, председательствовал на съездах КПСС, диктовал курс экономических реформ.

Когда в 1972 году был отправлен в Москву Пётр Шелест, Щербицкий стал первым секретарём ЦК Компартии Украины — главным человеком в республике. Его лояльность Кремлю была безукоризненной. За это его называли "серым кардиналом Брежнева".

Чернобыль и роковое молчание

1986 год стал личной трагедией. После взрыва на Чернобыльской АЭС Щербицкий оказался в эпицентре катастрофы — не как спасатель, а как заложник политической системы. По указанию Горбачёва он лично приказал провести первомайскую демонстрацию в Киеве — всего через несколько дней после аварии. На трибуне он стоял с внуками, не зная всей правды о радиации, или зная, но не имея права её озвучить.

Позже именно этот эпизод станет причиной жёсткой критики в его адрес, и многие сочтут его главным виновником замалчивания трагедии.

Падение и смерть

В 1989 году Горбачёв настоял на его отставке. Щербицкий ушёл, не делая громких заявлений, и всего через пять месяцев умер — накануне своего 72-летия. Официально — от воспаления лёгких, неофициально — от депрессии, одиночества и... сломленного духа. Ходили слухи о самоубийстве, но вдова эти версии категорически отвергала.

Его прощальная записка, оставленная жене, больше похожа на последнюю инструкцию командира, чем на крик отчаяния. Пункт за пунктом он расписывает, что делать с орденами, деньгами, оружием. И заканчивает: "Целую тебя, моя дорогая, крепко-крепко".

Между Брежневым и Горбачёвым: трагедия верности

Щербицкий был человеком системы. Он жил по правилам КПСС, строил, контролировал, наказывал, выполнял. Его любили и боялись. Его уважали в Москве и ненавидели в подпольной Украине, которая мечтала о независимости.

Брежнев действительно рассматривал его как возможного преемника. Но Щербицкий не был интриганом. Он не играл в закулисные игры. Когда стало ясно, что время "системных" прошло, он ушёл, не сопротивляясь. Как офицер, снявший мундир.

Человек, которого боялись забыть

Сегодня его имя носит лишь горстка улиц, а памятники и мемориальные доски давно демонтированы. Щербицкий не стал героем мемов, не вошёл в канон "народных политиков", как Гамаль Абдель Насер или Черчилль. Он был слишком сложным. Слишком советским. Слишком настоящим для того, чтобы укладываться в удобные рамки.

И всё же — он был. И в своём времени — он был главным.