Тот, кто слышал землю. С юности — за фортепьяно

Имя Александра Абрамского сегодня не часто встретишь в афишах, на радио или даже в учебниках по истории музыки. А между тем, именно он стал одним из тех людей, кто сумел соединить пульс времени с голосом земли — буквально. Родился Абрамский 10 (22) января 1898 года в Луцке, в семье врача еврейской больницы. Его отец, Савватий Васильевич (Шевель Вольфович), работал на стыке двух миров — науки и сострадания. Мать, Анна Фёдоровна Бурдо, была женщиной тонкой душевной организации. Дом, где вырос будущий композитор, наполнялся разговорами, книгами и, конечно, звуками музыки.

Музыкальное дарование юного Александра проявилось рано. Уроки у К. Н. Игумнова и занятия по композиции с Г. Л. Катуаром заложили фундамент для серьезного профессионального роста. Но по-настоящему зрелым творцом он стал в стенах Московской консерватории, где учился у самого Николая Мясковского — композитора с философским складом ума, тонким лириком и строгим мастером формы. В 1927 году Абрамский окончил консерваторию, а вместе с дипломом получил путёвку в совершенно иной мир — фольклорный.

Экспедиции, которые изменили его музыку — и его самого

После окончания учебы Александр Абрамский погрузился в исследования народной музыки. Он не просто слушал песни — он чувствовал их корни, глубину, судьбы людей за каждой мелодией. Архангельская область, Вологда, Москва, Узбекистан — каждое новое место расширяло его музыкальную палитру. Особое значение имели поездки в Узбекистан, где он записал 75 уйгурских песен. Эти мотивы позднее вдохновят его на создание музыкальной драмы "Ляйлихан и Анархан" — работы, по праву считающейся жемчужиной советской национальной сцены.

Абрамский относился к фольклору не как к музейному экспонату, а как к живому организму. Он умел слушать, а ещё — переводить народную интонацию на язык симфонической музыки, хоров, кантат. Это делало его музыку глубокой, искренней и невероятно узнаваемой. Он знал: народная песня не нуждается в украшениях — она требует уважения и точного перевода в другую форму.

Не для славы, а ради звука

С 1951 года Абрамский преподавал в семинаре начинающих композиторов при Союзе композиторов СССР. Его уважали, к нему тянулись — не из-за титулов или орденов (хотя они тоже были), а за умение говорить на одном языке с музыкой. Он не диктовал — он подсказывал. Вдохновлял. Направлял.

Почти каждое десятилетие его жизни ознаменовано выдающимися произведениями. В 1926-м — кантата «Дыхание земли» на слова Велимира Хлебникова. В 1930-х — симфонии и симфонические рассказы, в том числе «1905 год» и «Степь и Поход». В 1940-х — концерт для фортепиано, музыкальная драма, оды, поэмы. После войны он ещё активнее погружается в тему народного духа, создавая «Шахтёрскую славу», «Песни русского Севера», «Человек идёт», кантату «О Ленине поём».

Музыка Абрамского никогда не была «служебной» — даже когда он писал произведения на темы, продиктованные временем. Он всегда старался найти в каждом заказе искру настоящего чувства, народного смысла, человеческой боли и надежды. В этом он был настоящим художником.

Тихий гений и большая музыка

Александр Абрамский никогда не гнался за славой. Он не стремился быть первым, громким, влиятельным. Он был занят делом. Его музыка была уместна и в концертных залах, и на открытых сценах в глухих деревнях. В ней не было фальши. Он мог написать ораторию для хора и трёх баянов («Человек идёт», 1963), и симфонию с названием «Радуга» (1970), и кантату о тишине озёр (1971), и вокальный цикл «Бывальщины», основанный на простых, почти забытых историях.

Абрамский создал более 50 песен, 23 романса, 7 пьес, обработал свыше 60 народных песен. Его творчество — это целый мир. Мир, который требует внимательного слушания. Там нет места пустым эффектам, зато есть настоящая драма, чувство и невероятная музыкальная изобретательность.

Покой, которого он заслужил — и память, которой мы обязаны

Умер Александр Абрамский 29 августа 1985 года. Его похоронили на Митинском кладбище в Москве. Тихо, без помпы. Музыкант, посвятивший жизнь звуку, ушёл так же, как жил — скромно.

Сегодня его имя редко всплывает в разговорах о советской музыке. А зря. Он был тем редким композитором, кто не предал свою внутреннюю интонацию даже в самые громкие времена. Его голос — это голос земли, народа, памяти. Это не просто композитор — это культурный хроникёр, мелодический археолог, человек, слышавший то, что мы давно разучились слушать.

Вернуть имя Александра Абрамского в культурное пространство — значит вернуть себе часть собственной музыкальной души. Пока мы помним его музыку — он жив.