Детство под портретами предков

Род Гориновичей когда-то слыл уважаемым и знатным, но ко времени рождения Василия в 1857 году семейное богатство растаяло, оставив после себя лишь пыльные документы о дворянском достоинстве и одну главную ценность — гордость. Отец, Елисей Николаевич, служил губернским секретарём, затем столоначальником канцелярии генерал-губернатора в Киеве. Мать, Марина Петровна, бывшая Борецкая, оставила всё ради семьи, а позже стала сестрой милосердия в военном госпитале. Василий рос в многодетной семье, среди братьев и сестёр, в которой каждый день приходилось бороться — не за идею, пока ещё, а за кусок хлеба.

Школа, которой не было в дипломе

Вторая Киевская гимназия — не просто учебное заведение, а точка отсчёта для будущего мятежника. Оттуда юный Горинович шагнул в учительский институт в Глухове. Окончить его Василию не удалось — не потому что глуп, а потому что честен. Он дал пощёчину оскорбившему брата однокурснику. Так закончился один этап и начался другой — без документов, но с характером.

Кременчуг — первая искра

С мая 1879 года Горинович жил в Кременчуге. Работал чертёжником на железной дороге, но всё чаще чертил не планы рельсов, а маршруты расклейки запрещённых прокламаций. Вместе с А. И. Преображенским он стал участником первых уличных акций, открыто выступая против самодержавия. В 1880 году он уже в Киеве, в гуще борьбы, а затем — в «Народной воле», одной из самых опасных и безжалостных революционных организаций своего времени.

Подполье, любовь и заговор

К началу 1881 года Горинович — один из руководителей киевской боевой дружины. Ему поручают убийство жандармского подполковника Судейкина, символа репрессий. Покушение проваливается, но Василий не отступает. Вместе с Надеждой Андрущенко, своей соратницей и возлюбленной, он венчается по подложным документам в Петербурге. Но счастья не было — их высылают за «безделье». В Москве Горинович углубляется в подпольную работу, печатает фальшивые паспорта, изготавливает печати и управляет конспиративной сетью «Народной воли».

Агентура, арест и молчание

9 апреля 1882 года — роковая дата. Его задерживают в Москве. Он отказывается назвать имя. Молчание — не поза, а принцип. Лишь арест жены раскрывает его личность. Их судьбы сплетаются в следственном деле, как нити в мотке трагедии. Гориновича обвиняют в принадлежности к террористической фракции, подделке документов и участии в киевских рабочих кружках. Суд признаёт в нём угрозу империи.

Кара, которая не сломила

В 1883 году его отправляют на 15 лет каторги, позже срок сокращают до 8 лет. Карийская каторга становится местом, где мятежный разум не угасает. Василий работает, лечит якутов, учится снимать мир через объектив фотоаппарата, помогает в экспедициях, исследует быт тунгусов, составляет топографические карты. На фоне тайги он становится хроникёром забвённых народов.

Письма из края мира

Жизнь в Сибири не была изгнанием, а стала новой формой служения правде. Он пишет в «Восточное Обозрение», делится наблюдениями, анализирует жизнь и устои коренных народов. Не как чиновник, а как человек, побывавший по ту сторону человеческого достоинства. На Сибиряковской экспедиции он — не ссыльный, а исследователь.

Жизнь после каторги — и снова борьба

После окончания ссылки в 1902 году Василий остаётся в Якутске. Работает в частной фирме, становится помощником капитана на судне. В 1905 году — революция, и он снова в гуще событий. Старик, прошедший тюрьмы, каторгу, изгнание — выходит на улицу с лозунгами свободы. А потом — тишина. Уходит в Одессу, работает на транспорте. В 1913 году его не стало. Умер в больнице Москвы — тихо, как будто этой жизни не было.

Она умерла первой: Надежда Горинович

Надежда Николаевна Андрущенко — не просто жена, а боевая подруга. Дочь дворянина, образованная, дерзкая, преданная. После ареста Василия она сама идёт по следу репрессий. Больница, пересыльная тюрьма, Карийская каторга. Умирает в апреле 1887 года от туберкулёза. Но до последнего была рядом.

Память, которую пытаются забыть

История Гориновича — это не только биография человека. Это целая эпоха. Он мог бы стать чиновником, инженером, педагогом. Но стал голосом протеста. Империя стерла его имя из учебников, но не из памяти. Это имя стоит там, где свобода требует цену. Его жизнь — это напоминание, что один человек может перевернуть всю карту судьбы.