Бернард Курнос: от Житомира до забвения — Как жизнь одного писателя стала свидетельством эпохи
Бернард Курнос — имя, которое, возможно, мало кому известно сегодня. Однако этот человек сыграл значительную роль в культурной и политической жизни своего времени. Родившийся в Житомире в еврейской семье, Курнос прошел путь, который в конечном итоге привел его к жизни в изгнании, литературным подвигам и печальному забвению. Его история — это не только жизнь одного человека, но и история двух миров: Европы и Америки, революций и разочарований.
Ранние годы: Путь от Житомира до США
Бернард Курнос родился в Житомире в 1890 году. Его семья была еврейской, а родным языком будущего писателя был идиш. Когда Курносу было всего три года, его родители расстались, и его мать, Ефросинья Хаимовна, вышла замуж за Бера (Бернарда) Курноса — человека, приверженного хасидизму. Семья переехала в Боярку, а позже, в 1891 году, эмигрировала в США.
В Филадельфии Курнос начал новый этап своей жизни, который сильно отличался от всего, что было в Житомире. Он жил в эмиграции, но именно в новой стране закладывались основы его будущего. Эмиграция, будучи временем глубоких изменений, неизменно повлияла на его мировоззрение и творчество.
Переезд в Англию и вовлеченность в литературное сообщество
В 1912 году Курнос переехал в Англию. Там он вступил в круг имажистов — прогрессивных поэтов и писателей, среди которых были такие гиганты, как Эзра Паунд, Долорес Дулиттл и Ричард Олдингтон. Это была эпоха революционных изменений в литературе, когда была создана новая поэзия и новый взгляд на мир. Курнос, в свою очередь, влился в этот поток, его творчество было отражением стремительных перемен и противоречий времени.
В 1917 году, как часть правительственной русско-британской миссии, Курнос посетил Петроград. Встретив революцию в Советской России, он вернулся в Англию и начал активно заниматься антибольшевистской пропагандой. Его политические памфлеты, такие как «Лондон под большевиками» и «Маска», стали отражением глубокого разочарования в том, что происходило в России.
Литературное творчество и борьба с личными демонами
Курнос был не только писателем, но и переводчиком. Он перевел на английский язык несколько работ русских писателей, включая Фёдора Сологуба, с которым его связывала творческая близость. Однако его собственное творчество не было столь популярным, как того ожидали его друзья и коллеги. Он писал романы, стихотворения, рассказы, но его имя не стало широко известным.
В 1919 году Курнос издал свой первый роман «Маска», который сразу же привлек внимание публики. Однако его литературная карьера не сложилась так, как хотелось бы. В 1923 году он выпустил единственную книгу стихов — «В изгнании», которая не оставила следа в литературной традиции.
Тем временем его личная жизнь становилась все более трагичной. В 1931 году Курнос вернулся в США, где пытался начать все заново. Он женился на Хелен Кестнер, которая писала под псевдонимом Сибил Нортон. Но, несмотря на успехи в карьере, личные проблемы продолжали преследовать его.
Конец пути: забвение и трагедия
Со временем Курнос ушел в тень, и его имя стало забытым, несмотря на всю его деятельность. Его жена Хелен сошла с ума и покончила жизнь самоубийством. Сам же Бернард страдал от артериосклероза в последние годы своей жизни. Умер он 27 августа 1966 года в Нью-Йорке, оставив после себя не только литературное наследие, но и глубокую печаль о том, как великое имя может быть поглощено временем.
Наследие Бернарда Курноса: забвение и актуальность
Сегодня имя Курноса почти не встречается в литературных кругах, и его книги редко можно найти в библиотеках. Однако его жизнь, полная изменений, разочарований и борьбы, является не только частью истории еврейской эмиграции в США, но и свидетельством того, как личные трагедии могут переплетаться с великими историческими событиями.
Его работы остаются важными для исследователей эпохи, и его роль в литературном сообществе не стоит недооценивать. Курнос был свидетелем множества событий, которые навсегда изменили лицо Европы и Америки, и хотя его имя затмилось, его след в культуре всё-таки остается.